Владимир Храмцов

ТАЙНА

медитативный рассказ

— Ч

естно-честно, там никого не было, ни одного человечка, а только пирожные, мармелад…

— Знаю-знаю: «мармелад и шоколад, и много-много сладкой ваты!» Ах, неужели в самом деле? — покачала головой Марта.

— Правда-правда!

— Тогда пойдем туда прямо сейчас.

И Марта взяла его за руку.

— Ну же… что ж ты встал, как вкопанный, показывай, где твой магазин.

— Нет. Так не получится.

— Ну ты и врун, Жорик! И гляньте на него: даже не покраснел. Не знала, что ты такой врун. Теперь я не приглашаю тебя в гости на бабушкин пирог.

Марта артистично, почти по-взрослому, отвернулась и пошла прочь.

Жорик грустно вздохнул: ему так нравилось, когда они держатся за руки! Но… ничего не поделаешь. Его лучшая подруга оказалась такой же как все простой девчонкой и, как все, ни во что не верила.

— Ну и ладно! Раз не верите в мою Тайну, так и живите, как дураки, — громко сказал Жорик, как бы вдогонку Марте, которая уж минуту как скрылась за входной дверью своего подъезда и, наверное, уже принялась вместе с бабушкой за её ужасно вкусный малиновый пирог.

Поведать кому-нибудь Тайну так и не перехотелось. Ведь если Её знает только один человек, ему не с кем играть. А когда не с кем играть, жизнь становится скучной и безынтересной, как у взрослых. Тут у Жоры зачесался нос и в связи с этим он сунул в ноздрю аж полпальца.

— Ты что это ругаешься, Георгий? — послышался голос за его спиной. Это была, конечно же, мама. Правда, говорила она так, как будто была не мамой, а воспитательницей из садика.

Она почему-то всегда возникала именно в тот момент, когда Жорик ковырялся в носу. Он даже экспериментировать пробовал: ковырнет раз-другой, и мама — тут как тут! А взрослые говорят, будто чудес на свете не бывает. Все врут и врут... Взрослые всегда врут.

Правда, на этот раз, он вовсе не собирался вызывать маму — наоборот, очень хотелось еще часок-другой погулять. Это вышло у него непреднамеренно. Ох уж этот предательский нос!

— А я и не ругаюсь. Просто они все глупые, — ответил сын.

— Что ж, раз все глупые, значит, пора домой.

— Да нет же, не все и не всегда. Только вот Марта…

— Так! Значит, Марта глупая? А вчера ты говорил, что она твой лучший друг.

— А я от неё и не отказываюсь! Она просто не верит в мою Тайну.

— Опять какие-то небылицы ей рассказывал?

— И совсем не небылицы…

— Жорик, покажи мне на пальцах, сколько тебе лет… Сколько? Ого, целых шесть! Какой же ты у меня взрослый!

Жора скривился:

— Это неправда. Я не взрослый, не хочу быть взрослым.

— Правда-правда!.. А взрослым не к лицу называть друг друга дураками. Пообещай мне, что с этих пор ты забудешь это нехорошее слово. Договорились?!

И они ударили с мамой по рукам. Но Жора так и не перестал кривиться: мама опять говорила неправду, ведь взрослые, даже по телевизору, порой такие гадости произносят! А дурак — это не гадость, это — в данном случае — правда.

— Ну что, рассказывай свою Тайну, — неожиданно сказала мама, и Жора понял, что какое-то мгновение назад он напрочь проговорился.

— Не-а, — лукаво молвил он в ответ, тут же юркнул в подъезд и торопливо стал подниматься по лестнице на второй этаж, где был его дом.

Дома ждал обед. Как всегда такой сытный, что лопнуть можно, когда его съешь.

— Я не буду кушать и сразу пойду спать, — торжественно заявил Жора, конечно же, очень рассчитывая, что мама этому безмерно обрадуется, потому что она всегда говорила, мол, дневной сон — это для него самое главное. Но…

— Георгий, — строго сказала она в ответ. — Я настаиваю!

— Ну зачем же мне есть эту невкусную курицу и совсем невкусный суп, если…

— Если что?

— Понимаешь, мамочка… Ты только не сердись, но ТАМ столько много пирожных и конфет!..

— Что ты не сможешь попробовать все?!

— Угу, — кивнул Жора, поразившись маминой проницательности.

— Жорик, а где это «ТАМ»?

— В магазине, — ответил он, застенчиво шаркая ногой.

— В заправдышнем?.. Ну же, рассказывай. Все равно ты уже наполовину раскрыл свою Тайну. Честно-причестно, я никому ее не выдам.

— Конечно же, в заправ… в настоящем, — горячо молвил Жора. Он уже умел читать и знал, что со взрослыми лучше говорить на их, взрослом, языке и, по-возможности, избегать таких слов, как «заправдышний».

— В кондитерском, — уточнил он. — Точнее, в кондитерском отделе такого большого-прибольшого магазина.

— Ты туда попадаешь, когда засыпаешь?

— Да, — снова кивнул Жорик, и еще больше удивился маминой проницательности. — Я делаю вот так… — Жора крепко зажмурил глаза и слегка сдавил пальцами кончики ушей. — И улетаю — далеко-далеко. А потом раскрываю глаза, а кругом пирожные, конфеты…

— …и много шоколада, — продолжила за него мама.

— Ага. Только на ушки давить надо сильно-сильно. И лежать надо в кровати, на спине.

— Понятно. Ну а теперь давай есть суп.

Жора после этих слов чуть было не заплакал.

— Ну, мама, так нечестно!

— Жорик, я тебе верю, правда. Но ты же знаешь, что сладкое едят на десерт, то есть после первого и второго.

В общем, суп пришлось съесть. Зато курицыну ножку удалось сократить почти наполовину. Жорка притворился, будто «так наелся, что больше не в силах глотать» и этот «фокус», как ни странно, прошел без задоринки. В Жоркином животе осталось много места для сладостей, и он с радостью отправился в спальню, где лег в кровать, крепко зажмурил глаза, сильно сдавил кончики ушей и спустя мгновение очутился в заветном магазине.

В кондитерском отделе с момента его последнего визита, казалось, ничего не изменилось. Он глянул на полку слева, где было превеликое множество пирожных — безе, бисквиты, корзиночки с миндальным орехом и трубочки с розовой глазурью — очень, конечно, вкусных, однако… все это он пробовал вчера. На полке справа были сплошные конфеты: шоколадные, мармеладные, леденцовые и даже шоколадно-мармеладно-леденцовые. Но ими Жорка объедался позавчера.

Впереди полки не было, только лишь огромная — шириной на всю стену и высотой, как два папы — дверь из серебристого матового стекла. Что за ней — можно было только догадываться.

Однажды Жорик попытался ее открыть, но у него ничего не вышло. А все из-за того, что у двери не было ручки и даже чего-либо напоминавшего ручку. Ох, как это грустно, когда перед вами скользкая стеклянная дверь!

И тут Жорик увидел её… И как же он раньше не замечал эту БОЛЬШУЩУЮ КРАСНУЮ КНОПКУ, как же сразу не догадался, что она существует! А ведь он уже играл в разные–приразные компьютерные игры, и знал, что у таких дверей обязательно есть секрет.

Через миг Жорка был у двери. С огромным трудом он дотянулся до кнопки, и вот, внутри включился свет, дверь вздохнула всей своей пневматикой и плавно скользнула внутрь стены, а за нею обнаружилась большущая холодильная комната с мороженым.

Жорка не стал пробовать обычное мороженое в вафельных стаканчиках. Еще бы, среди этого «Клондайка» Деда Мороза он отыскал такое, что все его друзья и недруги из песочницы в соседнем дворе, увидев эту красоту, попадали бы на то самое место, по которому мама с папой шлепают: Жорка держал сейчас в руках целый железнодорожный состав, аж из пяти… минутку… уже из четырех расписанных разноцветной глазурью вафельных вагонов и — шоколадного паровоза.

Мороженое во всех вагончиках было разным. В последнем оказался пломбир с изюмом. В четвертом… секундочку… фруктовое с мандариновыми дольками. Жорка был почти готов разузнать, какого вкуса мороженое в третьем вагончике, как вдруг услышал шум из соседнего отдела…

Нельзя сказать, что мама на все сто поверила Жорику. Но, когда она помыла посуду и уставшая пошла вздремнуть в свою спальню, то вспомнила, о чем говорил сын. Она крепко зажмурила глаза, сдавила пальцами кончики ушей и тут же… по всему телу ощутила вибрацию.

Руки, ноги и туловище задрожали так, будто через маму кто-то пропустил высоковольтный электрический ток. Ей стало ужасно страшно. «Откуда же он взялся, этот неестественный страх», — подумала она, и чуть было не прекратила эксперимент, но тут вдруг вспомнила, как радостно улыбался сын, когда поведывал ей Тайну. Эх, была не была! И — мама сказала свое веское «нет» страху, и он тут же невесть куда делся. Она расслабилась и в сей же миг телепортировалась.

Раскрыв глаза, мама обнаружила, что стоит посреди огромнейшего продуктового магазина. «The New York City BIG CENTER. Hypermarket», — прочла она на большущем голубом шаре, который крутился-вертелся прямо над ее головой. «Как бы не упал!» — подумала мама и тут же сообразила, что в отделе под вывеской «Sausages» она будет чувствовать себя куда безопаснее.

Мама уже не первый год посещала курсы английского, и знала, что New York City — это самый центральный в мире город, BIG CENTER — большой центр самого центрального города, Hypermarket — большой супермаркет, а Sausages… В общем, мама отправилась в колбасно-сосисочный отдел самого большого и самого центрального в мире продуктового магазина.

В столице мира была ночь, магазин был закрыт, то есть — никаких тебе очередей. Не теряя времени на раздумья, мама взяла тележку и направилась к ближайшей товарной полке.

Тележка неспешно, но уверенно покатилась из отдела в отдел. Спустя несколько минут она была полна продуктами доверху, хотя мама брала только самые необходимые из них, лишь из того расчета, чтоб Жора и папа наконец-то досыта наелись и больше никогда не капризничали.

В тележку поместилось пять качалок разносортной колбасы, пара кружочков сыра «Рокфор», с десяток лучших йогуртов, несколько упаковок мюсли, пара пакетов молока и столько же — кефира, индейка, два рулона туалетной бумаги повышенной мягкости, набор кухонной утвари… и все. Двум совсем скромным ведеркам (одному с красной, другому — с черной икрой) в тележке места не нашлось, но мама решила не жадничать и вернуться за ними второй ходкой. Она зажмурила глаза, сдавила кончики ушей, и…

— Face the wall and don't move!*¹ — услышала она приятный мужской голос, открыла глаза и увидела перед собой двух полицейских.

— О, ребята, вы американцы? Меня зовут мама, — сказала мама и протянула руку для рукопожатия.

— Is it the «R» word? — спросил один полицейский у другого, и почему-то закавычил букву R в воздухе лишь одной, левой рукой. Возможно потому, что в правой держал пистолет*².

— It is. The Russian mafia*³, — кивнул другой.

— Нет-нет, не «рашн»: Donbass forever! East Ukrainian… I from Ukraine… The «U» word*⁴… — улыбнулась мама и закавычила в воздухе букву U. В этот момент полицейские и надели на неё наручники.

В их маленьком провинциальном городке был только супермаркет. Папа в него совсем не ходил и, быть может, даже дороги туда не знал. А вот мама с Жориком не раз бывали там на экскурсии.

Работала мама в научно-исследовательском институте, конструктором на полставки. Папа — в том же институте — начальником. Денег папе и особенно маме платили мало. И мама давно уже мечтала уехать в Америку, где научных работников о-го-го как ценят!

Что ж, придется теперь и папе телепортироваться в Нью-Йорк: кому, как ни ему маму из полиции вызволять. За одно не в каком-то там супер-, а в целом гипермаркете побывает.

— Главное, чтобы он поскорее с работы вернулся, — вздохнул Жорка, еще совсем немножко понаблюдал за тем, как маму в наручниках фотографируют вездесущие журналисты, что есть сил сдавил пальцами нос и очутился в своей квартире.

Эх, на нос надо было давить, чтобы обратно вернуться! Хотя, дело , в принципе, не в этом. Мама хоть и проницательная, но так, к сожалению, и не поняла, что Тайна ведь не в сладостях, и не в том, на что давить. Тайна в том, что все наши желания, какими бы невероятными они ни были, непременно сбываются.

Но ладно мама: поймет ли папа?..

17.09.98

редакция 2006 года Киев, Рубежное.

*1 Не двигайтесь, лицом к стене!

*2 Здесь: Это слово на букву «R»? Культурные американцы, как правило, избегают ненормативной лексики. Если нехорошее слово все же необходимо употребить, они называют лишь его первую букву. А чтобы было понятно, что это не просто буква, закавычивают ее, как в разговоре с мамой. Например, вместо слова «негр» они говорят: «Слово на букву «н». Офицер хотел сказать что-то вроде: «Эта женщина русская?», но, видимо, боялся ее этим обидеть.

*3 Ты прав: русская мафия.

*4 …Донбасс будет всегда! Восточно-украинская [в смысле — мафия]… Я из Украины… Нехорошее слово на букву «U»…

Сайт создан в системе uCoz